В огненном плену - Страница 58

И вскричал я в скорби страстной:
«Птица ты иль дух ужасный,
Искусителем ли послан иль грозой прибит сюда…»

Бармен хватается за нос и глазеет на меня так, словно у меня три головы. Я бросаю ему грязное барное полотенце, которым он протирал чистые бокалы. Ну, настолько чистые, насколько это возможно, учитывая то, что вода в раковине за баром отвратительно черная под слабенькой серой мыльной пеной. Я понимаю, что продолжаю декламировать стихи, и обрываю себя на середине двенадцатой строфы.

— Да ты с качелей рухнула!

— Ты даже не представляешь, с какой высоты. У меня больше нет качелей. У меня нет даже чертового крыльца, чтобы их повесить. И точно нет ни вентиляторов под потолком, ни цветущих магнолий над пропавшим сиденьем.

Боже, как я иногда скучаю по дому на Юге! Солнечный день. Купальник в горошек, плавательный бассейн. Однажды я вернусь в Ашфорд. Я буду ходить по улицам и притворяться нормальной. Хотя бы день или два.

— Я снова тебя ударю. Так что вали.

Я тесню бармена всем телом, заставляя его пятиться через мою толпу Невидимых, прочь из милого бара, которым, как я вдруг понимаю, я действительно хочу заняться.

Это будет как в прежние времена и принесет мне покой. Снова вернет меня к настоящей Мак Лейн.

— Я боссу скажу, стерва бешеная!

— Обязательно скажи. И еще скажи, что меня зовут Мак, когда будешь с ним говорить. Посмотришь, что будет дальше. А теперь выметайся. И не возвращайся.

Я оборачиваюсь к джентльмену, который совершенно не впечатлен нашим странным столкновением — это же «Честерс» — и в данный момент изучает свой отвратительный мартини, словно пытаясь решить, что с ним не так. Я забираю у него стакан. Даже стакан выбран неправильно.

— Дымный мартини?

Мужчина кивает.

— Один момент.

Я спускаю из раковины грязную воду, нахожу под баром чистые полотенца, мою руки, хватаю охлажденный бокал и смешиваю дымный мартини в идеальных пропорциях. Я так привыкла справляться со своими призраками, что беспрепятственно скольжу среди них.

Мужчина пробует напиток, одобрительно улыбается, и почва под моими ногами снова становится твердой. Вот так. Знакомая рутина — бальзам на израненную душу.

Я начинаю переставлять бутылки на полках, располагая их в нужном порядке, и мурлычу себе под нос.

Внутри меня с глухим стуком закрывается книга. На некоторое время. Похоже, я выяснила еще один способ временно ее заткнуть: стихи и работа бармена. Кто бы мог подумать? Но я ищу не пластыри для своей раны. Мне нужен хирург, который проведет операцию, оставив глубокий разрез в том месте, где когда-то обитало нечто мерзкое. А затем появится шрам, чтобы каждый день напоминать мне о том, что все закончилось и я выжила.

Для этого мне нужен полубезумный Король. А застряв в этом месте, я никак не продвинусь в поисках нужного мне заклинания.

— Привет, Мак, — говорит Джо, опускаясь на барный стул. — Что это за толпа Невидимых вместе с тобой за баром?

— Не спрашивай. Даже не начинай.

Она пожимает плечами.

— Ты давно видела Дэни?

Этот вопрос становится колом в моем сердце. Еще немного, и однажды я просто сорвусь: «Да, и это я та сволочь, что загнала ее в Холл Всех Дней, так что распни меня и избавь от страданий».

Но сейчас я даю стандартный уклончивый ответ.

— А Кэт?

— Не видела уже несколько дней.

У Джо шапочка коротких темных волос с блестящими белыми и желтыми подкрашенными прядями. Лицо тонкое. И бледное. А глаза покраснели от слез. Я качаю головой и думаю, стоит ли говорить что-нибудь о том, что я видела этим утром.

Мозг забраковывает эту идею. Рот произносит:

— Я видела, что ты сделала сегодня утром, — подтверждая мои подозрения, что дорога между мозгом и языком не лучше шоссе вокруг Атланты, где тянутся бесконечные и опасные дорожные работы.

— Что ты имеешь в виду? — настороженно спрашивает Джо.

— Риодан кивнул, а ты отвернулась. Ты его бросила.

Она резко втягивает воздух, на миг задерживает дыхание, а потом произносит:

— Ты, наверное, считаешь меня сумасшедшей.

— Нет, — говорю я. — Я считаю тебя красивой, умной, талантливой, и еще считаю, что ты заслуживаешь быть с мужчиной, способным чувствовать не только с помощью определенного óргана.

Джо моргает и изумленно смотрит на меня, а меня это злит, потому что кому как не ей знать правду о себе.

— Я с самого начала осознавала, какой он, Мак, — устало произносит Джо. — И что происходит между нами. Но у него такой… Я никогда раньше такого не чувствовала… И я захотела ему поверить, хоть и знала, что это бесполезно. Я начала внушать себе всякую ложь. Поэтому и сделала первый шаг: спасти я могу только собственную гордость.

— Но от этого не становится легче, да? — сочувственно говорю я.

Я чувствую, как расцветают мои прежние навыки: я наливаю, слушаю, отбиваю у человека охоту забыться в опьянении и постепенно подталкиваю его к тому, что действительно может ему помочь, может изменить его жизнь, встряхнуть в хорошем смысле слова.

— Я не уверена, что мне хватит сил, чтобы не броситься к нему, Мак. Я собираюсь оставить эту работу. Не могу я каждый день его видеть. Ты же знаешь, какие они. Пусть сегодня утром Риодан не пригласил никого подняться по лестнице, но он сделает это. И я хотела спросить у Кэт, нельзя ли мне вернуться в аббатство.

— Знаешь лучший способ забыть мужчину?

— Фронтальная лоботомия?

Я фыркаю, вспоминая песню, которая раньше играла в «Кирпичном», там была строчка «а я бы лучше посидел с бутылкой, чем двинул на фронтальную лоботомию».