В огненном плену - Страница 56

— Отчего тебе небезразличны эти крошечные миры?

— Отчего они тебе безразличны?

Когда-то было иначе. Когда он, Король, был небезразличен ей. Он сделался маленьким ради нее, он ходил, как она, занимаясь маленькими делами. Но быть маленьким оказалось куда сложнее, чем быть богом.

— Если я сделаю это ради тебя, согласишься ли ты разделить со мной ложе по собственной воле?

Король чувствует ее ярость, мгновенное отрицание.

И разворачивает для нее на сцене жестокий, ужасающий гламор грядущего. Дублин рассыпается, Земля умирает: прелестная бело-голубая планета мерцает и исчезает. Реальность Фей, соединенная с ней планетарной пуповиной, чернеет и тоже исчезает.

Возлюбленная изумленно восклицает за его спиной и холодно говорит:

— Такова твоя цена?

— Такова моя цена.

— И ты излечишь наши миры?

— Излечу.

— И ты можешь это сделать?

— Могу.

— Только один раз, — напряженно говорит она.

— Я определяю продолжительность.

— Она будет ограничена двумя человеческими неделями. Затем ты больше никогда ко мне не приблизишься. Не будешь искать меня. Наши пути не пересекутся.

— Прежде…

— После того как ты закончишь. Это не обсуждается.

— Все обсуждается, если применить давление.

Взгляд, которым она смотрит на Короля, создан из яда и льда.

Он уступит ей. Как всегда уступал только ей.

— Произнеси это слово, — требует Король.

— Да! — выдавливает из себя Эобил.

Она сказала «да». Пусть даже шипящее яростью, это единственное слово — ария для когда-то оглохших ушей. Король не слышал из ее уст ничего более сладкого. Когда-то он ощущал на вкус ее акцент, но тот, как и ее память, исчез.

— Договор между нами будет скреплен твоим поцелуем.

Король начинает уменьшаться, чтобы сделать это возможным. Он обернется и коснется этой женщины, заключит ее в свои объятия.

Он не говорит ей, что уже слишком поздно.

Он жаждет хотя бы одного ее поцелуя.

Без Песни Творения — которой она никогда не знала и к которой он слишком давно повернулся спиной, — никто не сможет спасти ни мир людей, ни мир Фей.

Глава 17

А я бы лучше посидел с бутылкой.

Мак

Я лишена цели, заперта в четырех стенах — завсегдатай бара со шлейфом Невидимых призраков, вновь восстановивших свое изначальное количество, за спиной. Я заперта в «Честерсе» по настоянию Риодана, чтобы защищать его от угрозы не настолько уж грозной, как он считает, и сходить с ума от беспокойства по поводу угрозы вполне реальной и весьма катастрофических пропорций.

У меня под ногами растет черная дыра, или нечто весьма на нее похожее, и кто знает, сколько таких же формируется за стенами клуба. В Дублине было заморожено множество мест, за городом еще больше и, по словам Риодана, еще сотни в разных странах по всему миру.

И невинные люди, случайно коснувшись этих дыр, как мои Невидимые гули, умирают? Насколько велики эти сферы? Был ли Риодан действительно первым, кто их обнаружил, или Король Белого Инея пробыл в нашей реальности дольше, чем нам известно? Возможно, он начал в Китае, или Австралии, или даже в Америке. Насколько надежна наша информация? Как быстро мы можем послать разведчиков, чтобы узнать больше?

Как близко от одной из этих квантовых дыр я проходила, не сознавая, что там, на улице, от Смерти меня отделяет лишь один неверный шаг?

Устав блуждать от одной танцплощадки до другой и все хуже думая о посетителях, я решила сделать ставку на клуб имени Синатры. Мне нравилась элегантность старого мира, и этот клуб был практически пуст, — по крайней мере пока туда не явились я и моя темная зловонная армия.

— Слезьте со стульев! — попыталась я их отогнать.

Невидимые переместились, наградив меня тем, что показалось мне презрительными взглядами под свободными капюшонами. Я вспоминаю металлический блеск, который заметила, когда одного из них поглощала невероятной плотности сфера из испорченного пространства-времени, и думаю, что случится, если я попытаюсь сдернуть один из этих капюшонов, чтобы увидеть лицо.

Но решаю не проверять. Мне лучше не знать, как отвратно выглядят мои прилипчивые «друзья». У меня и без этого достаточно кошмаров.

Я устраиваюсь на кожаном барном стуле между Невидимыми и начинаю наблюдать за тем, как явно нетрезвый бармен в грязном и мятом смокинге, в котором, похоже, он и спал, смешивает худший мартини из всех, что я когда-либо видела.

Сейчас в клубах словом «мартини» называют что попало, а бармен, без всяких сомнений, проходил обучение только в школе жизни. Он должен стыдиться. Я роюсь в сумочке, забрасываю в рот аспирин и жую его, чтобы изгнать остатки головной боли.

Бэрронс ушел в Зеркала вдогонку за остальными Восемью — искать Дэни. Я была рада, что он там, а не блуждает по городу без меня. Хоть моя внутренняя антенна до сих пор не уловила ни шороха, Принцесса явно вскоре где-нибудь да объявится. Но уж точно не на Бэрронсе.

Танцор говорит, что Дэни нужна нам как никогда. Это она вычислила, что именно делает Король Белого Инея, и Танцор надеялся, что в объединении их умственных усилий и кроется ключ, способный заново запереть двери, открывающиеся в наш мир через зияющие черные дыры.

Если это вообще реально.

Согласно физике мы ищем несуществующее, но с тех пор, как между мирами Фей и людей рухнули стены, законы человеческой физики больше не действуют. Интересно, фрагменты мира Фей, которые я называла МФП, как-то связаны с появлением черных дыр? Границы нашего мира уже давно разнесло, превратив непонятно во что и создав нестабильную среду, в которой что угодно могло идти и шло не так, как это случилось миллионы лет назад в древнем Холле Всех Дней и с Зеркалами. Странно, что мы не предвидели чего-то подобного.