В огненном плену - Страница 7

Пока он работал, эоны сменялись эонами, и в день, когда Король поспешил к возлюбленной с результатами своего последнего эксперимента, с флаконом нового эликсира для нее, — он обнаружил ее мертвой: она покончила с собой.

По крайней мере он поверил в это с подачи своего коварного врага.

— Они заменимы, все до единой, — настаивал Фир Дорча, темный спутник королевского безумия. — Ты забудешь ее.

Но он не забыл.

— Горе пройдет, — пришепетывала Алая Карга, одно из самых изысканно-ужасных его творений.

Но оно не прошло.

Даже гротескный Чистильщик, воображавший себя богом, собирателем сломанных могущественных вещей, которые ему нравилось чинить, некоторое время отирался поблизости, предлагая утешение или, возможно, всего лишь пытаясь выяснить, не удастся ли «собрать и починить» самого Короля.

Он, однажды почувствовав себя цельным, лишился своей половины без надежды вновь обрести ее. Для того, кто познал подобную любовь, неторопливое течение времени без нее является недожизнью и ничто не кажется настоящим.

Король вплетал их воссоединение в бесчисленные иллюзии, то погружаясь в безумие, то выныривая из него; он говорил с ней так, словно она была рядом и отвечала.

Он проживал ложь за ложью в попытках отрицать невыносимую истину: она сама покинула его, убила себя, чтобы сбежать от него.

Возлюбленная оставила ему ядовитый шип записки, отравлявший его по сей день: «Ты превратился в чудовище. От мужчины, которого я любила, ничего не осталось».

Король до сих пор носил эту записку с собой — маленький свиток, перевязанный локоном ее волос. Несмотря на признание Крууса, он намеревался расстаться с запиской лишь в тот день, когда его возлюбленная сама скажет, что не была автором этих строк.

Король стряхнул задумчивость и посмотрел на женщину в бессознательном состоянии, которую он сжимал в своих крыльях. Прошло полмиллиона лет с тех пор, как он нашел ее в их комнате, лежащую без признаков жизни. С тех пор, как он сбросил запретную, тайную магию, которую использовал для своих экспериментов, в зачарованный том, надеясь освободиться от того, что она так ненавидела.

С тех пор, как он в последний раз держал ее в объятиях. Прикасался к ней.

Это не было иллюзией. Его возлюбленная здесь. Она реальна. Радость, это неуловимое, бесценное качество, вновь принадлежала ему.

Король вдохнул. Его возлюбленная пахла так же, как в первый день их знакомства, солнцем на обнаженной коже, лунным светом на серебряной поверхности океана и невероятными, безбрежными мечтами. Он закрыл глаза и снова их открыл.

Она не исчезла.

После вечности горя и сожалений Король обрел то единственное, чего когда-либо желал так же сильно, как желал быть богом.

Второй шанс.

Глядя на возлюбленную сейчас, он обнаружил, что ему легко простить Крууса за то, что тот похитил ее, заставил выпить из котла и стер воспоминания о времени, которое она и Король провели вместе, потому что его вторая половина наконец-то стала тем, чем он так отчаянно пытался ее сделать: Феей, бессмертной, если только ее не убьют весьма ограниченным набором способов. Эти способы он вскоре уничтожит.

Он снова стал цельным.

Король Невидимых склонил голову и коснулся губами ее губ. Легко. Благоговейно.

Он распорол свое существо и истек кровью над воспоминаниями о женщине, которая никогда больше его не поцелует. Если в космосе помимо него и было нечто божественное, то это тот момент, когда он находился с ней в одном пространстве и частота вибраций составлявшей ее субстанции сочеталась с его частотой.

В глубине его груди прозвучал раскат грома.

Ресницы его возлюбленной затрепетали. Она открыла глаза.

Король отстранился и лишь смотрел на нее, не в силах заговорить. Создатель миров, бог, дьявол, тот, кто играл с материей галактик, был не в силах подобрать слова. Его черные крылья содрогнулись от переполнявших его эмоций. Он переместил крылья и снова успокоил.

В ее глазах, когда она подняла на него взгляд, застыло удивление: момент драгоценных, предсознательных сумерек, в котором все покрыто росой и обещаниями, в котором может расцвести что угодно.

Начала — хрупкие материи.

Было ли все так, как он надеялся? Могла ли сила истинной любви оказаться могущественнее власти Котла Забвения? Вспомнило ли Короля ее тело, несмотря на урон, нанесенный сознанию? (Память, врéзавшаяся в серую материю, никуда не исчезла.) Какими будут первые обращенные к нему слова?

Время остановилось, и как человек задерживает порой дыхание, так и Король Невидимых задержал свою суть в безмолвии, замерев в застывшем мгновении, изучая маленькие чудеса: серебристо-белый водопад ее волос, багрянец губ, элегантность сложения.

Что это, проблеск замешательства? Двойственность, предшествующая узнаванию? Король изучил ее лицо во всех подробностях, до мельчайшего нюанса, но сейчас видел выражения, которых не узнавал. После всего, что она пережила, — после вечностей, о которых он ничего не знал и которые могли содержать любое количество жестокостей, — при Светлом Дворе с Круусом, что привело к недавнему похищению, заточению в ледяной гробнице и едва не закончилось ее смертью от руки властолюбивого Принца, Король решил утешить свою возлюбленную, упростив себя, уменьшая свою сущность вновь и вновь, пока она не ужалась достаточно для того, чтобы сплетать слова со словами и складывать их в предложения: чуждое умение, столь необходимое для смертных существ.

— Любовь моя, ты в безопасности. Ты теперь со мной. — Он сделал паузу, чтобы подчеркнуть следующие слова, обет, который он собирался выполнять до конца времен, до того самого конца, который, по убеждению Короля, будет так или иначе его собственным деянием. — И я никогда больше тебя не отпущу.