В огненном плену - Страница 37

Ее боевая готовность повысилась бы, если бы и так не была на максимуме.

Молча, не сомневаясь в удаче — удача всегда благоволит стрелам, знающим свою цель, — женщина поднимается по лестнице.

Глава 10

В ней скрыта волчица, и она выходит, выходит на свет.

Мак

Полночь, наше собрание давно закончилось, и я в магазине одна. После того как Кэт ушла с Шоном, Риодан что-то сказал Бэрронсу по поводу уборки за Королем Белого Инея, и это показалось мне странным, ведь последний лед растаял несколько недель назад.

Бэрронс отправился делать то, что он обычно делает, прежде чем, остудив ярость, вернуться с мерно бьющимся сердцем и сияющими глазами. Он отказывается заниматься со мной сексом, когда голоден. У меня свои теории на этот счет. Я когда-то спросила его, что он ест, и он мягко ответил: «Не твое собачье дело». По большому счету, это и не важно. Бэрронс такой, какой он есть. Либо ты принимаешь его, либо уходишь, а уходить я не собираюсь. Он не веган. У него есть зубная щетка. Жизнь продолжается.

Просидев несколько часов над очередным потрепанным и рассыпающимся от времени томом, который мы принесли из Зеркал и название которого можно грубо перевести как «Фейские непристойности», я начинаю вытирать пыль, полировать полки и конторки, а затем проверять оружие, которое рассовала по разным частям магазина. Что угодно, лишь бы не думать о сегодняшнем дне, о жутком поступке, который я совершила. И о жутких поступках, которые я могу продолжать совершать, если не сумею заставить Книгу замолчать навеки. Я размышляла о возможности навестить инспектора Джайна, выяснить местоположение семьи О’Лири, узнать, в чем они нуждаются, и предоставить это, но всякий раз, стоило мне об этом задуматься, меня сгибало пополам от горя и вины и тошнило так, что я не могла двигаться.

Прошло немало времени с тех пор, как я проверяла свои тайники. Я скучаю по оружию, но не желаю носить его с собой. После сегодняшнего дня я отказалась бы и от копья, но я ни за что не оставлю его там, где копье могут обнаружить другие, даже в магазине. Бэрронсу не нравится древняя Реликвия Фей, потому что она может убить меня. Я люблю копье по той же причине. Ружье тоже может тебя убить. Ты вынужден относиться к нему с почтением.

Я разбираю свои «Глоки», «PPQ», «Зиг» и «Кимбер», чищу их, перезаряжаю, ставлю и развешиваю. Свой «Найтхок Кастом Фэлкон Коммандер» сорок пятого калибра я оставляю напоследок, он на данный момент мой любимчик, а затем перехожу к винтовкам. Я выкладываю их на конторку и любуюсь. Мне нравится прикасаться к металлу и пластику, к прохладным железным пулям, которые сделали мы с Дэни. Я практикуюсь с метательными ножами на манекене, который установила в задней комнате. Я даже полирую свое копье, аккуратно его удерживая, и тренируюсь блокировать жуткие образы, которыми швыряет в меня Книга.

Но вскоре отвлекающие меня занятия заканчиваются и я начинаю тревожно расхаживать взад-вперед, размышляя, почему Риодан ни разу сегодня не упомянул о Дэни.

Он наверняка знает, что она пропала. И наверняка ищет ее. Если бы Дэни была здесь, она бы требовала, чтобы ей предоставили место за нашим столом. Дэни всегда сражалась за Дублин, он был ее главным приоритетом, еще когда Ро была жива, угрожала ей, контролировала ее меч и распоряжалась ею.

Я использовала Глас, когда ударила Ровену копьем, и узнала, как та при помощи своего дара ментального принуждения заставила Дэни убить мою сестру, но мне неизвестны детали.

Я думала, что смирилась с участием Дэни в убийстве моей сестры. Но одно дело сидеть в книжном магазине и говорить себе, что я могу ее простить, и совсем другое — смотреть ей в лицо, ощущать прощение в сердце и передавать его своей руке — как в ту ночь, когда мы с Дэни встретились впервые с тех пор, как я узнала правду.

Я чуть не сорвалась. Мне едва удалось сдержаться. Я благодарна небу за то, что в тот раз не отключилась и не утратила контроль над собой. Хоть и не понимаю, отчего так вышло, в чем разница между той ночью, когда я направила копье на Дэни, и сегодняшним днем, когда я направила его на Серую Женщину.

— Алина, Алина, Алина, — шепчу я.

Иногда я повторяю ее имя как мантру, словно одни только повторы обладают достаточной силой, чтобы воскресить из мертвых мою сестру. Чего нам никто не рассказывает, так это того, что когда умирает любимый человек, мы теряем его дважды. В первый раз — когда он прощается с жизнью, во второй — когда мы осознаем это, и длинный темный путь от первой потери ко второй мы проходим не в одиночестве. Горе следует за каждым нашим неуверенным шагом, предлагая соблазнительный букет воспоминаний, способный цвести только в безумном разуме. Можно остаться в прошлом, уткнувшись носом в его лепестки. Но жить при этом ты уже не будешь. Проведя достаточно времени с призраками, становишься одним из них.

И все же мне не хватает долгого летнего дня на песке страны Фей, с «Короной» в руке, с лаймовыми дольками на краях бокала, рядом с волейбольной сеткой, в компании пусть иллюзорной, но Алины.

«Так сделай это, — мурлычет моя спутница. — Мы же можем…»

— Уже смогла, уже справилась с искушением, — бормочу я. — Придумай что-нибудь поновее. Мой ответ прежний — нет.

Металлический колокольчик внезапно срывается с крепления над входной дверью, скрипя взлетает вверх, а затем падает на пол, где и издает последний, непобежденный звон.

Я перевожу удивленный и недовольный взгляд с колокольчика на дверь, которая вообще-то была заперта.

— Мог бы постучать, — раздраженно говорю я стоящему на пороге Риодану. — Я бы тебе открыла.